Пожалуй, в современных правовых системах тяжело отыскать более простой, и вместе с тем, более сложный, многогранный и противоречивый правовой институт. Представительство и доверенность, к слову, один из самых древних и классических правовых институтов, возникший на заре становления человечества.

 

---

 

Правовые отношения представительства и доверенности

 

Особенности правового регулирования отношений представительства и доверенности, прежде всего, состоят в том, что данные отношения выходят за сферу регулирования нормами «механического», «формального» права в его классическом понимании, зачастую действующему по упрощенному запретительному и утрированному (для целей сегодняшнего исследования) принципу «не переходи дорогу на красный свет» или «не убий» (одновременно предусматривающих ту или иную ответственность (меру негативного воздействия) за нарушения подобных предписаний).

 

Общеизвестно, что реализуемое в конкретной ситуации представительство имеет более глубокий и сложный характер. Эти отношения основаны не на нормах и принципах формального права, а более на соображениях психологического, психического, социального и нравственного порядка.

 

При выборе представителя (уполномоченного лица) доверитель основывается исключительно на своем внутреннем убеждении, доверии к представителю, уверенности в достаточной квалификации и порядочности.

 

Естественно объяснимо, что обозначенные выше в совокупности факторы мало согласуются с рамками правового регулирования. Даже когда отдельные моменты представительства прямо запрещены законом, стороны имеют множество возможностей обходить «формальное» (публичное) представительство и осуществлять эти же функции в «теневом» режиме. Это иногда трактуется как недобросовестное или же злонамеренное представительство.

 

Практическое воплощение правовых норм (представительство интересов детей)

 

Рассуждать о том, что представляет собой представительство и о его нюансах на общем, теоретическом, абстрактном уровне можно до бесконечности. Однако польза каждого исследования воплощается, прежде всего, на уровне практики и возможностей применения результатов исследований в повседневной деятельности.

 

Потому сегодня мы рассмотрим два достаточно показательных и интересных с точки зрения как теории, так и практики случая. В реальной жизни представительство интересов показывает всю сложность и многогранность затронутой проблемы.

 

Итак, первый случай. Одним из районных судов города Киева не так давно было рассмотрено дело по иску Николая С. к Инне С., третье лицо – районная государственная администрация о понуждении изменить договор аренды (найма) жилого помещения и выделении жилого помещения (комнаты).

 

Предыстория иска следующая. Николай С. и Инна С. – в недалеком прошлом супруги, в данное время состоящие в разводе. От брака имеют двоих детей – Андрей и Алина фактически проживают с матерью в спорном жилом помещении.

 

Спорные комнаты в жилом помещении

 

Истец, Николай С. вторично вступил в брак и фактически проживает отдельно, с женой Татьяной. У них есть годовалый сын Владимир.

 

Николай С. и его сын Владимир прописаны (зарегистрированы) по месту проживания ответчицы. Согласно обоснования иска, поскольку последняя мешает истцу проживать в помещении, Николай обратился в суд с иском об изменении договора аренды помещения и предоставлении ему вместе с малолетним сыном Владимиром отдельной комнаты (всего спорных комнат две).

 

Районный суд иск удовлетворил полностью. Но в результате изучения дела и обоснования вынесенного решения проявились ряд обстоятельств, которые не были учтены судом. Их превратное толкование является, по мнению ответчика, основанием для отмены решения и отправки его на новое рассмотрение.

 

Одним из моментов является то, что суд фактически установил права и обязанности для лица, которое не было привлечено к участию в деле, а именно – теперешней жены Николая С. – Татьяны. В частности, принимая решение, суд пришел к заключению, что истец (Николай) проживает со своим годовалым сыном Владимиром по спорному адресу. То есть, по адресу ответчицы.

 

Подобное утверждение является весьма сомнительным. При установлении данного обстоятельства суд не учел мнение матери малолетнего Владимира. Ведь в соответствии с нормами (перечислять которые нет смысла в силу их множественности) Семейного кодекса Украины, супруги обязаны решать все текущие вопросы семейной жизни совместно. В том числе это касается места проживания детей, не достигших десятилетнего возраста (Владимир).

 

Нюансы споров о месте проживания детей

 

В данном же случае, суд весьма легкомысленно установил юридический факт места проживания несовершеннолетнего сына Владимира с отцом, никоим образом не учтя мнения матери по этому поводу.

 

А ведь между ними по этому поводу может возникнуть спор, который, в силу ст. 161 Семейного кодекса Украины должен разрешаться с учетом позиции органа опеки и попечительства. Кроме того, подобное решение может иметь далеко идущие последствия на будущее. Например, истец – отец Владимира Николай, имея подобное решение суда с правоустанавливающим фактом о месте проживания малолетнего сына (вынесенного без участия в процессе матери), имеет полную возможность возражать против иска о взыскании алиментов. Алименты, что является общеизвестным, удерживаются в пользу родителя, с которым проживает ребенок, со второго родителя, который не желает участвовать в содержании ребенка.

 

О каких алиментах может идти речь, если суд достоверно установил, что ребенок проживает с отцом, который сам вправе требовать алименты? Пикантность ситуации заключается в том, что Николай не платит алименты для содержания двоих предыдущих детей, Алины и Андрея. Потому его поведение в этом аспекте вряд ли изменится к лучшему.

 

Налицо, таким образом, казусное представительство. Несмотря на то, что Николай формально является законным представителем несовершеннолетнего ребенка Владимира, формально подавая в его интересах иск о претензиях на жилплощадь, отсутствие участия второго законного представителя ребенка в описанном судебном процессе (Наталии), несомненно, привело к нарушению прав и интересов того же ребенка (как текущих так и перспективных), установив весьма скользкие юридические факты.

 

Другие правовые казусы, затрагивающие интересы детей

 

В данном деле это, к сожалению, не единственный правовой казус. Его скрытые последствия которого могут проявится через несколько лет.

 

Суд не учел того обстоятельства, что в данном споре открыто проявился внутренний конфликт интересов. Связаны они, опять же, с представительством.

 

Ведь дети – Андрей и Алина, такие же дети истца Николая, как и его сын Владимир. Однако, действуя, как ошибочно предполагал суд, в интересах одного из своих детей – сына Владимира, Николай, одновременно, действовал против интересов двух других своих детей – Андрея и Алины (излагая исковые требования, направленные на уменьшение жилплощади). О необходимом к применению принципе равенства прав и интересов всех детей, особенно для родителей, мы и упоминать не будем, настолько это очевидно и бесспорно.

 

При этом, следует заметить, что на момент рассмотрения иска сыну Андрею исполнилось 14 лет. А в соответствии с ч. 3 ст. 160 Семейного кодекса Украины в подобном случае место проживания определяется таким ребенком самостоятельно. Более того, согласно ч. 2 ст. 29 Гражданского процессуального кодекса Украины в подобных случаях сын Андрей имел процессуальное право самостоятельно представлять свои интересы в судебном заседании. Ведь суд лишь допускал, что Андрей изберет место проживания с матерью. Его решение могло быть иным, что в корне повлияло бы на содержание и конечное обоснование решения по делу.

 

Внутренние конфликты интересов

 

То есть, в этом случае суду было необходимо учесть мнение сына Андрея, предоставив ему право самостоятельно принять участие в процессе. Кроме того, учитывая наличие внутреннего конфликта интересов истца, вынужденного подавать иск против своих собственных несовершеннолетних детей, будучи законным представителем последних, а также наличие достаточно видимых элементов спора о местах проживания детей, управления имуществом детей – следовало бы безусловно учитывать мнение органа опеки и попечительства (ст. 19 Семейного кодекса Украины).

 

Потому, даже в таких тривиальных, казалось бы делах, как иски о выделении жилплощади и изменении договоров найма помещения, которых в любом суде в избытке, практически всегда красной нитью (почему-то невидимой судами) проскальзывает крайне важный элемент – представительство и всевозможные нарушения прав и интересов третьих лиц (несовершеннолетних детей). Так происходит всякий раз из-за пренебрежения как сторонами, так и судом элементарными принципами такого правового института, как представительство.

 

Такие горе-представители, формально действуя лишь в своих интересах, способны забыть о том, что они, одновременно, не имея права отказаться от законного представительства (в отличие от обычного представительства, аннулировав доверенность), представляют интересы того, с кем они находятся в процессуальном противодействии.

 

Несомненно, что подобные случае (к сожалению, достаточно распространенные) подлежат исключительно кропотливому изучению. А судебная практика и законодательное их регулирование – всестороннему совершенствованию.

 

Другой пример: со счета банка списаны средства

 

Второй случай, знаменательный творческим использованием института представительства не менее занимательный и знаменательный. В один прекрасный день один из крупнейших банков Украины узнает, что с его корреспондентского счета в данного банка списано несколько миллионов долларов согласно решения иностранного суда. При этом банк впервые с превеликим удивлением услышал о самом решении суда и о споре как таковом.

 

Вследствие «разбора полетов» юристы банка с удивлением узнали, что решение суда, согласно которому происходило списание, было вынесено с участием представителей ответчика (банка) в судебном заседании. Более того, решение суда ответчиком (банком) обжаловалось в апелляционной и кассационной инстанции и осталось без изменений.

 

По изучении материалов дела выяснилась весьма интересная ситуация. И в заседании местного суда, и во время подачи апелляционных и кассационных жалоб и их поддержании в судебных инстанциях, действительно, интересы ответчика были представлены неким гражданином Тимошенко (любые совпадения фамилии с родственниками действующего Премьер-министра Украины совершенно случайны).

 

Украденное право на представительство

 

Вся пикантность состояла в том, что у гражданина Тимошенко отсутствовала доверенность на право представления интересов банка в суде. Несмотря на это, гражданин Тимошенко представлял интересы банка без доверенности, воспользовавшись положением ст. 241 Гражданского кодекса Украины, указывающей, что сделка (действие), совершенная представителем с превышением полномочий, создает, изменяет и прекращает права и обязанности представляемого лица только в случае последующего одобрения действий доверенного представляемым лицом. Одобрение считается присутствующим в случае, если представляемое лицо совершило действия, свидетельствующие о принятии действий поверенного.

 

Тимошенко возражал против иска. В апелляционных и кассационной жалобах он просил решение отменить и в иске отказать. Суды полностью рассмотрели, оценили и отразили в решения все пояснения и возражения представителя ответчика, признав, между тем, обоснованность исковых требований. К слову сказать, частично в иске было отказано, при этом суды как раз использовали возражения и доводы Тимошенко.

 

Возможно, некоторые наши читатели не совсем поймут причину подобного альтруизма, а также кажущейся наигранности и надуманности ситуации. Впрочем, зря, ибо описанная нами ситуация – реальность. Более того, как нам стало известно, схема принята на вооружение и активное использование почитателями креативных правовых технологий.

 

Банк был лишен возможности что-либо сделать

 

Суть и содержание данной креативной разработки следующая: банк оказался не в состоянии что-то сделать.

 

Во-первых, деньги были списаны. Возвращать их оказалось делом сложным и бесперспективным. Его эффективность была не большей, чем поиски ветра в поле (как вариант – иголки в стоге сена).

 

Во-вторых, банк не смог что-либо уже обжаловать и приостановить исполнение решения суда. Ведь согласно закону, сторона имеет право обжаловать решение суда лишь один раз, в том числе в апелляции и кассации. А это право стороной было использовано.

 

И самое главное – банк так или иначе подтвердил законность действий поверенного и его полномочия. Ведь в интересах банка (что бесспорно) было возражать против иска. Причем возражать, ссылаясь на те или иные доводы, а получив негативное решение – обжаловать его в апелляционном и кассационном порядке.

 

Представительство без доверенности

 

Как оказалось, все, без исключения, доводы, которые мог подать банк в лице его представителей с доверенностями, были поданы представителем без доверенности. Точно так же обстояло дело и с документами и доказательствами, которыми оперировал представитель без доверенности. Более того, результатом действий представителя без доверенности, как мы говорили, была частичная отмена решения местного суда и частичный отказ в иске. То есть, и судами, и самим же ответчиком была признана эффективность действий представителя.

 

Можно много говорить о мотивах и подоплеке этой, на первый взгляд немыслимой и загадочной сверхкреативной схемы. В частности, банк впоследствии пытался утверждать свои догадки. А именно, загадочный альтруист – представитель ответчика без доверенности Тимошенко являлся, попросту говоря, «теневым» агентом истца в «договорном» деле. Его участие в процессе без доверенности было определено именно необходимостью «застолбить» участие в деле и обжалование решений, реализацию права ответчика на обжалование, своего рода «обгон» ответчика, лишение его возможных «козырей» в процессе.

 

Банк пытался утверждать, что представитель «слабо» и «не так» представлял его интересы, действуя формально и поверхностно, для протокола. Представители банка с доверенностями сделали бы, несомненно, больше и эффективнее.

 

В чем могла состоять «эффективность» действий других представителей – банк так и не смог пояснить.

 

До конца обозначать намерения, раскрывать козыри и утверждать, что при обычном рассмотрении дела (с участием «правильных» представителей) был бы задействован админресурс по отношению к судьям или традиционные «заносы» (будем называть вещи своими именами) – и иные подобного рода «эффективные» меры, которые, несомненно, помогли бы выиграть дело – банк не рискнул…

 

Ответчик в суде

 

То есть, истец нашел достаточно простое и, вместе с тем, эффективное противодействие в обычных условиях более «удачливому» ответчику.

 

Все попытки ответчика обжаловать решения неизменно сопровождались примерно следующими (утрировано, схематически) диалогами с участием представителей ответчика (с доверенностями) и представителями судебной власти:

 

Ответчик (О): вот, хотим обжаловать решение…

Суд (С): каковы мотивы, доводы?

 

О: у нас представитель был без доверенности, неправильный, мы его не знаем, то есть, он вообще не представитель…

С: а что именно он неправильно сделал?

О: ну вообще, не все доводы изложил, и его «купили» истцы, он не наш…

С: доказательства «покупки» имеются, может, доказательства его злонамеренного сговора с представителями истца есть ?

О: ну, вообще, конечно, он же без доверенности, мы его не нанимали…

С: что именно он сделал неправильно и несовершенно? против иска он возражал?

О: формально, да…

С: доводы и доказательства он все подал?

О: ну, как сказать, вроде, да…

С: у вас есть что-то дополнительно, чего не упомянул или не дал ваш представитель, кроме доверенности?

О: сейчас нету…

С: вы бы обжаловали решения в апелляции и кассации?

О: да, конечно

С: вы бы просили все отменить и в иске отказать?

О: да!

С: то же самое просил и Тимошенко. Или вы все же не согласны, что решение необходимо было обжаловать?

О: не согласны…

С: а сейчас вы что делаете и что просите?

О: отменить решение…

С: а Тимошенко это же самое просил?

О: да, но не так, как это просим мы, он не наш…

 

В подобном русле происходил диалог и в дальнейшем, не заканчиваясь ничем новым для ответчика. Ответчик, так или иначе, признавал полноту и эффективность действий представителя без доверенности. Прежде всего, признавая, что он сделал бы это и сам, как говорится один к одному), что делало невозможным любые дальнейших сомнения и возражения о непринятии позиции представителя без доверенности. Доказательств «злонамеренного» сговора так и не было предоставлено. Да их, к слову сказать, и быть не может.

 

Сговор – сговором, а действия – действиями

 

Формальный закон весьма справедливо ставит во главу угла признания представительства именно совершение поверенным действий в интересах доверителя, а не какие-то тайный глубинные подсознательные стремления, фантазии и изыскания…

 

Резюмируя наше сегодняшнее исследование, предлагаем признать, что институт представительства – действительно, наиболее сложный, противоречивый. Это крайне деликатное правовое явление, к измерению, толкованию и использованию которого невозможно подходить с формально-логическими мерками и принципами применения.

 

Особенности и нюансы применения, существования и воплощения на практике института доверенности и представительства зачастую находятся вне сферы влияния формальных подходов и писанных правил, и не поддаются регулированию, однако, при умелом использовании один лишь институт представительства позволяет творить, в самом прямом смысле, чудеса.