9. Свидетели защиты

Поділитися:

Игорь Знаменский, “Моя исповедь” (книга)

 


 

Начало здесь:

 

 

Предисловие

 

1. Об убийствах вообще и о конкретных убийствах

 

2. Об убийстве моего отца

 

3. О том, как я понял, кто убийца моего отца

 

4. О том, как я пришел к решению рассчитаться с убийцей

 

5. О том, как я рассчитался с убийцей моего отца

 

6. Арест

 

7. Тюрьма

 

8. О тех, кто остался на свободе

 


 

Никаких, достойных внимания, событий в течение полутора месяцев в Лукьяновской тюрьме не было. Куда более интересные события разворачивались в это время на свободе.

 

Начнем с событий со знаком плюс. К этим событиям можно отнести проявление людьми элементарных, казалось бы, человеческих качеств. Но в наше чудовищно эгоистичное время даже такие проявления являются редко встречающейся роскошью. Вот почему так неожиданно приятно, когда находятся люди, которые проявляют эти качества просто, без всякой выгоды для себя.

 

Первым таким человеком был бывший арендатор части помещения театра. Звали его Алексей Николаевич. Он занимался малым бизнесом, связанным со звуковой аппаратурой. Двенадцать лет назад, когда был вынужден уйти предыдущий директор театра, мой отец сказал этому арендатору, что он не знает, как строились его отношения с бывшим директором, но в любом случае – никаких взяток новому руководству он платить не должен. После этого Алексей Николаевич не раз говорил мне, как он уважает моего отца: «Игорек, я так уважаю твоего батю, так уважаю…».

 

Но шло время. Новый «директор театра» все больше укреплялся в своей должности. Каким способом он это делал, говорилось выше. В итоге произошло то, о чем рассказал Алексей Николаевич, когда, узнав о моем аресте, он разыскал наш телефон, и сам – по своей инициативе – позвонил маме. А рассказал Алексей Николаевич о том, что «директор театра» требовал от него взятки и, не получив их, разрушил его бизнес, нанес непоправимый удар по его здоровью и здоровью работавших с ним людей.

 

Отец всего этого не знал, ибо работал в основном в том здании, где был зрительный зал, а арендовалось помещение в здании базы театра, где находился «директор театра». В итоге Алексей Николаевич сказал маме: «Если бы Ваш Игорь не убил этого (нехорошее слово), то это бы сделал я». Разумеется, это было сказано образно… Поскольку, если бы он действительно решился на то, что сказал маме, он бы сделал это уже давно…

 

Но главное не это, а то, что Алексей Николаевич реально принял решение свидетельствовать на суде против «директора театра», и от решения своего не отступил. Притом, что он никогда не был ни другом, приятелем, или даже хорошим знакомым нашей семьи… Нет – он просто оказался нормальным порядочным человеком.

 

Вторым таким человеком оказалась дежурная – вахтер театра Лидия Ивановна, которую отец защищал от несправедливого увольнения. Она также приняла решение дать показания против ныне «потерпевшего». От человека старой закалки это было куда более ожидаемо, но все равно за такое решение – большое спасибо, т.к. речь шла не столько о помощи мне, сколько о защите памяти отца, убитого «директором театра».

 

Третьим таким человеком был человек, который вообще не имел никакого отношения к нашему театру, но зато был более четверти века знаком с моим отцом и со мной. Надо сказать, что у отца было безошибочное чутье на людей. И почувствовав хорошего человека, он уже никогда не терял с ним связи. При этом для отца не имели никакого значения ни известность, ни материальные возможности, ни социальный статус человека. Отца интересовали, прежде всего, человеческие качества, затем – профессиональные, и ничего более.

 

Сейчас речь пойдет о женщине, которую зовут Ира. Она – одна из лучших мастеров-парикмахеров Киева. Но самое главное то, что она всегда была настоящим человеком, о чем знали и отец, и я более двадцати пяти лет… В каком бы состоянии я ни был в день похорон отца, я не забыл позвонить ей, чтобы сообщить, что стряслось… Она тут же приехала.

 

И, присутствуя на похоронах, стала невольной свидетельницей моего разговора с виновником смерти моего отца, когда я лишь со второй попытки добился того, чтобы он ушел с похорон. Когда Ире стало известно, что «прикормленные» откровенно лжесвидетельствуют перед следователем, утверждая, что я якобы кому-то угрожал на похоронах отца, она сама вызвалась дать показания суду.

 

Она свидетельствовала, какие именно слова тогда были мною сказаны и что ни с кем другим и ни о ком другом я вообще тогда не разговаривал. Ира и здесь повела себя как настоящий человек. Еще раз повторю – мой отец не ошибался в людях. И потому выступление Иры стало, кроме всего прочего, еще одной данью памяти моего отца.

 

Ну, и четвертым человеком, который по своей инициативе позвонил маме и сказал, что будет свидетелем защиты, оказался сам создатель этого театра и его главный режиссер Сергей Иванович Ефремов, один из самых известных и авторитетных людей в мире театра кукол, в свое время создавший с нуля два театра кукол. То ли в силу возрастной усталости, то ли в силу еще каких- то причин в последние годы Сергей Иванович слишком неосторожно передоверил руководство театром новому «директору», в борьбе с которым мой отец остался по сути один. Тем не менее, я искренне благодарен ему за готовность свидетельствовать против виновника смерти моего отца.

 

Были и другие люди, которые соглашались быть свидетелями защиты. Некоторые соглашались сразу – например, Леша Синько, тот самый бесстрашный и бескомпромисный артист, что в свое время падал на колени перед «директором театра», умоляя его навсегда покинуть театр…

 

А некоторые соглашались после раздумий, как Люба Борисенок, ведущий мастер сцены, к которой всегда с большим теплом относился мой отец. Кстати, ее муж Женя Борисенок – один из основателей этого театра, человек, о котором говорят – «золотые руки», в свое время лишь от представителей другой организации узнал, что «дирекция», оказывается, на его место ищет нового человека.

 

После того, как по прямому распоряжению «директора театра» разорили его мастерскую, которую он собирал много лет, Женя получил инфаркт.  К счастью, в отличие от моего отца, остался жив. Выводы напрашиваются сами собой, они – очевидны.

 

Это еще один штрих к портрету «директора театра». Что же касается Любы, то я благодарен ей, что ее раздумья были в пользу памяти моего отца и моей защиты…

 

Но интересно, что даже среди нормальных людей в театре находились и такие, которые говорили, что «директор театра» был, конечно, нехорошим человеком, но все же я с ним поступил не так, как надо, не по библейским законам… При этом те из них, с кем я связывался (в частности главный администратор театра, вместо которой из-за болезни ее ребенка мой отец в свой выходной поехал на работу в последний день своей жизни), – так и не сумели ответить мне на один – единственный вопрос о том, как же мне надо было поступить с убийцей моего отца? Если не так, как я поступил, то как?..

 

У вас – всех нормальных людей была возможность наказать его цивилизованным способом… Причем была такая возможность дважды.

 

Когда прошлым летом в присутствии представителя Управления культуры вы побоялись поддержать моего отца, и когда прошлой осенью вы побоялись поддержать меня – пойти всем вместе в Управление культуры и потребовать снятия с должности виновника смерти моего отца.

 

Если бы вы использовали первый шанс, мой отец был бы жив. Если бы использовали второй шанс, был бы жив «потерпевший», и я был бы сейчас на свободе. Но оба шанса были упущены – оба шанса наказать цивилизованно. И у меня не осталось иного выбора, кроме как наказать его нецивилизованно… И после этого вы мне говорите, что я поступил «не так»?! А кто же вам мешал поступить «так»?… И тем самым спасти моего отца от смерти, а меня – от тюрьмы… А кроме того, еще и спасти жизнь этому «нехорошему человеку», с позором выгнав его из театра, но по крайней мере оставив его живым.

 

Но, увы, ничего этого не было сделано, и у вас нет ответа на вопрос: «А как же именно, если не так, как я поступил, я должен был поступить?»… И, главное, почему вы сами не поступили вообще никак? Может, потому, что это был мой отец, а не ваш?… Но в таком случае и не вам, а мне судить, как мне «поступать: «так», или «не так»…

 

Что же до того, что сделанное мною было не по библейским законам, то у меня только один вопрос: «А убийство моего отца – это было по библейским законам?!». И если – нет, то по каким законам убивший моего отца мог оставаться безнаказанным?! Надо ли уточнять, что и на этот вопрос не нашлось никакого ответа.

 


 

Следующие главы:

 

10. Лжесвидетели

 

11. В ожидании суда

 

12. Суд

 

13. Последнее слово